Летом 2011-го я еду с родственниками порыбачить на пруд, ничего не предвещает беды, ну кроме того, что мы едем на стареньком автомобиле, исправность которого может сыграть значительную роль на холмистой местности. Добраемся все же благополучно, погодка хорошая, рыба ловится, вода вполне теплая. И так как вода теплая, а червяки противные, то я решаю искупнуться. И опять-таки ничего не предвещает беды. Плаваю я, плаваю недалеко от берега и поэтому думаю попробовать достать ногой до дна, но хрен там плавал (в переносном значении конечно)! Дна там не оказывается, а меня вдруг такая адская боль в груди посещает. В воде я оставаться не могу, добираюсь до берега и узнаю, что и на берегу мне не лучше, ибо боль меня скрутила в фигуру шахматного коня, в скрюченном положении мне легче. Сначала я стараюсь не подавать виду, что что-то со мной не так, думаю что, может быть, пройдет сейчас, но это не проходит, а притворяться я уже не могу. Родня, естесственно замечает «коня-горбунка» на берегу, усаживает в машину и начинает задавать различные «околомедицинские» вопросы. Но и они, похоже, думают, что это может скоро пройти, поэтому никто домой особо не торопится. Согнутым я остаюсь до самого дома, ибо ежели разгинаюсь — задыхаюсь. Дома расспросы по типу «где болит?» продолжаются. В виду распространенности в наше время сердечно-сосудистых заболеваний практически сразу выдвигается предположение о том, что у меня что-то с сердцем и до утра я могу не дожить, собираются вызывать скорую, но я отвергаю это решение и иду в том же положении спать. Полностью нормально разогнуться я смог только спустя дня два.

   Так как все вроде бы наладилось, то и случай этот постепенно забылся. Только вот организм мой, как оказалось, ничего не забыл. Спустя некоторое время боль возвращается, потом утихает, а потом опять возвращается… Так продолжается и дальше...

   В августе 2011-го я переезжаю в Омск, поступаю в колледж, обосновываюсь тут, а боли все еще посещают меня, то с меньшей, то с большей силой и с периодичностью где-то в пол-месяца — месяц. И вот, когда я уже привыкаю к новой жизни и у меня становится больше свободного времени и возможностей, после очередного приступа я все-таки решаю пойти в тогда еще детскую поликлинику. Там меня долго не могут понять и, уж тем более, поставить диагноз. Но диагноз все-таки кое-какой ставят и говорят, что у меня ВСД (вегетососудистая дистония), так как, как я думаю, много симптомов попадает под ее проявления. «Хм, ну ВСД, так ВСД. Ок, выяснил» — думаю я и продолжаю дальше также жить, но уже с парой рецептов на лекарства.

   Для колледжа периодически надо проходить флюорографию. Проходишь ее в неподалеку расположенной от колледжа поликлинике, а результаты потом направляются прямиком в колледж. И вот однажды, в начале лета 2013-го меня просят зайти в медпункт, там мне отдают какую-то бумажку и говорят, что у меня что-то там увидели, и мне нужно бы отправиться к врачу с этой бумажкой. Я немного сомневался до этого, что у меня ВСД, а теперь мои сомнения подтверждаются, так как на бумажке врачебным корявым почерком написано: «спонтанный пневмоторакс». «Хм, ну ок, пневмоторакс, так пневмоторакс, позже схожу, отнесу в поликлиннику эту бумажку» — подумал я.

   Каждый год, где-то между 20-ым и 25-ым июня примерно в ста километрах от омска в селе Окунево проводится этно-фестиваль «Солнцестояние» — превосходное событие, которое я немного описал в «La historia de mi musica». «Солнцестояние-2013» должен был стать моим первым фестивалем… должен был… но за день  до отъезда я решаю сходить в поликлинику, отнести ту бумажку. Только вот я думал, что меня просто направят побегать по каким-нибудь врачам и отпустят, но я шел и не знал, что дом я увижу только через месяц. Когда я прихожу в поликлинику, отстаиваю очередь и когда участковый врач прочитывает содержимое того листка, она такой кипиш поднимает, что через некоторое время я уже мчусь с отцом на скорой через полгорода под звуки сирены.

   По приезду в больницу мне сразу же назначают анализы, а потом заявляют, что собираются сейчас сделать мне небольшую операцию. Я в шоке, операций в жизни у меня еще не было. Мне от вида крови-то плохо уже становится, а от операции вообще не знаю чего ожидать. Но что поделать, иду в кабинет с кушеткой, ложусь, дверь закрывают, переворачиваюсь по просьбе на бок, врач вкалывает местную анестезию, разрезает скальпелем плоть, я волнуюсь, много болтаю, на ход операции внимание стараюсь не обращать, периодически мне говорят покашлять, кашляю — что-то булькает. По окончании сего действа мне вдруг вручают в руки какую-то баночку с прозрачной жидкостью, из которой торчит длинная трубка, и трубка эта уходит другим своим концом прямо в мое брюхо. «Ну ни фига себе, новая конечность!» Оказалось, что мое легкое было сжато под действием некоторого количества воздуха в плевральной полости, хотя воздуха там быть вообще не должно. А эта трубка будет по-немногу теперь этот воздух, оставшийся после «кашля», откачивать, а также гной. После, на кресле-каталке меня везут наверх, но не в рай, а пока только в таракальное отделение, завозят в одну из палат, где я выбираю себе койку, на которой проведу большее количество времени, чем ожидаю. Но время это оставит мне только хорошие воспоминания.

   В палате на тот момент было занято три места из шести. Это были трое мужчин: одному лет 25, другим лет по 40 — все обычные работящие мужики. Кратко о каждом. Тот, что помоложе — Виталий — обычный, простой и веселый парень, заработавший на стройке порез, а вместе с ним — заражение крови и пневмонию. Второй, Александр — немногословный, в меру такой упитанный мужик, который часто и много ел и жил, как я понял, в селе. Третий, Сергей — очень веселый, юморной, непоседливый мужик с усами и залысиной, по пьяни заработавший себе ножевое ранение. Далее будет еще несколько очень интересных персонажей. Жизнь в больнице, несмотря на болезнь и частую скуку, была все-таки прикольной и запоминающейся. Написать про весь проведенный там месяц у меня вряд ли получится, поэтому я постараюсь рассказать о самых интересных моментах, коих было не так уж мало.

   Буду повествовать, в общем, отрывками, так как уже толком не помню всего и какое воспоминание за каким следует...

   Первый сосед. Койка, расположенная рядом с моей, пустовала не очень долго. Вскоре рядом со мной положили 19-летнего на тот момент парня. Звали его Антон. Приятный такой парень, щедрый, все время угощал чем-нибудь. Он отучился на повара-кондитера и вот на выпускном как раз в драке заработал ушиб грудной клетки, поэтому пролежал он недолго.

   Персонал. Персонал в отделении был очень хороший, веселый. Правда, рассказывали, что там работает одна злая тетка, которая во время моего пребывания в больнице находилась, видимо, в отпуске, и слава Скотчу, что я ее застал уже под конец лечения, ибо она вообще тиран. А еще где-то во второй половине месяца у нас проходили практику молоденькие девушки-интерны. Ммм)

   Операция. После того, как мне сняли первую трубку, оказалось, что легкое не расправилось и требуется операция. В ночь перед операцией меня ждали всякие неприятные приготовления. Потом мне еще полдня не разрешалось ни есть, ни пить, а родители, как на зло, перед этим понавезли всяких вкусняшек. Затем в палату пришли люди с каталкой и заставили меня раздеться прям перед всей палатой и перед молодой практиканткой) Ну стриптиз я, конечно, демонстрировать им не стал, закутался в простынь, лег на каталку и меня покатили в операционную. После того, как подействовал наркоз, я выпал из реальности дня на полтора наверно. Я просыпался, мне вкалывали в задницу какое-то хорошенькое обезбаливающее и я засыпал — и так несколько раз. Помню, что меня почему-то заставляли лежать некоторое время без подушки, а я громко возмущался) Когда я окончательно очухался, то обнаружил, что вместо одной трубки у меня из брюха торчит уже две, а еще, что я не могу толком пошевелиться: стоило мне даже хоть маленько поднять голову, как тут же грудная клетка начинала гореть огнем и продолжалось это еще долго, а врачи приходили и говорили, чтобы я больше двигался. Отходил я долго, в общем. Я до этого вообще не любил на спине спать, но пришлось привыкнуть. Спал кое-как, часто не мог заснуть из-за боли и неудобства, но от обезбаливающих я почти всегда отказывался, так как боль была вполне терпимой, а вот от обезбаливающих задница болела жутко, будто свинец раскаленный вкалывали.

   Балкон. Хорошо, что я летом туда попал, потому что летом можно было пошататься по балкончику, откуда открывался хороший вид, да и вообще приятно на воздухе пошататься. Однажды, когда мне уже нормально так полегчало, я по балкону за раз кругов 100 наверно намотал.

   Второй сосед. Это мой самый любимый персонаж в этой истории. Его звали Игорь и прибыл он в палату под конвоем, то есть в сопровождении двух полицейских. Это был еще более приятный парень лет 25-ти. Прибыл он с пневмонией и, помню, жутко боялся той «мини-операции» с трубкой. Под конвоем он был, потому что, как он рассказывал, соседи его жутко доканывали с громкой музыкой и однажды он подбухнул чуток, спер у соседей ноут и продал его. У него вроде еще и ребенок маленький был, поэтому я понимаю, насколько мешали соседи. Прикольный чувак вообще, простой, веселый. 
   Конвой. Это вообще отдельная тема. Там такие персонажи юморные были, я ухахатывался с них, а они ухахатывались надо мной, потому что смех у меня из-за болезни почему-то бесшумный был) Я иногда так ржал, что аж невыносимо было до боли) День и ночь они там дежурили, сменяли друг друга и практически каждый персонаж был тем еще юмористом) Один из них, помню, Игорю на табличке, которая висела на койке с информацией о пациенте, в графе «Диагноз» написал: «Болен. Не излечим») С Игорем они в общем-то вели себя ни как с заключенным, а как-то по-дружески, с каким-то пониманием. Ну это все-таки не убийца какой-то и даже не матерый ворюга. 
   Эти ребята, в общем, очень скрасили мое пребывание там. 

   40-летний дед. Положили к нам как-то какого-то слегка «бомжеватого» деда, которого с женой «отпинали» какие-то малолетки. Как оказалось потом, ему было 40 лет, но выглядел он, поверьте, лет на 60. Ну пропитый такой худощавый мужик в наколках, не привыкший, видимо, быть ограниченным в пространстве (может о тюрьме напоминало), так как он все время был чем-то недоволен и все рвался поскорее выписаться. Ну он в конце и добился своего: вырвал у себя из брюха эту трубку, написал заявление и утопал на свободу. Перед «самовыпиской» он пообещал нам телевизор и обещание-таки он выполнил. Телевизор заработал не сразу, но заработал и остался в палате, скорее всего, навсегда.

   «Тряпкоед с белкой». Лежал в другой палате мужик один — алкаш, судя по всему. Буйный был, орал, его часто к кровати привязывали. Один раз он пытался высвободиться и так получилось, что он одну руку и ногу, которые были ближе к краю кровати, отвязал и повис голый на этой кровати. И вот висит эта обнаженная пропитая туша — одна половина на полу, другая на кровати, мычит чего-то, а медсестры его поднять пытаются. Кое-как, но затащили на кровать и привязали снова. А еще, медсестра одна рассказывала: заходит она к этому алкашу в палату, а он там сидит и пеленку жрет, рвет на кусочки и уминает за обе щеки, еле отняла)

   «Все серьезно.» Под конец, когда я уже выписывался, к нам в палату положили еще одного арестанта, но уже не особо веселого. Этот жену вроде зарезал, а та его в грудак пырнуть успела, вот он и прибыл с пневматорексом. Из-за этого к конвою добавился еще один сотрудник.

    Ну вот я в кратце рассказал основные интересные моменты. Но это далеко не все, было еще много чего, но я уже толком не помню, да и рассказывать это удобнее устно. В общем, в больнице мне понравилось, не смотря на болезнь и прочее. Там была какая-то своя атмосфера.

   Потом были долгие, длящиеся до недавнего времени «терки» с военкоматом. В итоге в армию меня не взяли. Категория «В» — годен с ограничениями, то есть годен на войну только — как пушечное мясо. И я вроде и рад, что избежал этой бессмысленной траты времени, но болезнь-то осталась. От пневматорекса у меня осталась буллезная болезнь — это пузырек воздуха 11х15 мм., который дает о себе знать. И кто знает, чем мне обернется этот пузырек. Спортом я, например, толком заниматься не могу, при беге — отдышка, а при каких-нибудь силовых упражнениях типа брусьев — боль в груди. 

   Вот так вот обычное купание в пруду может кардинально поменять жизнь.